Ролан Барт
Ролан Барт
Д.А. Силичев, А.В. Вашкевич
Барт
(Barthes) Ролан (1915–1980) — французский эстетик, критик, философ. Эволюция
его творчества распадается на три периода. В первый (1950-е гг.) Б. испытывает
сильное влияние марксизма и Ж.П. Сартра. Во второй (1960-е гг.) взгляды Б.
находятся в рамках структурализма и семиотики. В третий (1970-е гг.) он переходит
на позиции постструктурализма и постмодернизма. В течение всего творческого
пути Б. разрабатывает концепцию «письма», оказавшую большое влияние на фр. и всю
зап. мысль. В круг его интересов входят также проблемы семиотики, культуры и искусства.
В 1950-е гг. выходит первая важная работа Б. «Нулевая
степень письма» (1953), в которой «письмо» определяется как «третье измерение
формы». Б. располагает его между языком и стилем, выводит последние за пределы
собственно литературы, называя язык «долитературным», а стиль —
«сверхлитературным» явлением и полагая, что именно письмо делает литературу искусством.
Оно означает технику, манеру, тон, ритм, а также моральное и ценностное
измерение литературы. Письмо выступает способом связи литературы с обществом и историей,
представляет собой литературный язык, включенный в конкретный
социально-исторический контекст. В этот период Б. уделяет большое внимание
критике зап. культуры вообще и массовой в особенности, посвящая этому кн.
«Мифологии» (1957). Особо стоит выделить его анализ творчества Б. Брехта,
которого он называет «единственным великим именем в пустыне современного
театра».
В
1960-е гг. Б. увидел в структурно-семиотической методологии возможность решения
всех проблем культуры, искусства и эстетики. Лингвистика и семиология, пишет
он, «смогут, наконец, вывести нас из тупика, куда нас постоянно заводят социологизм
и историзм». Теперь Б. смотрит на мир через призму языка, который охватывает и пронизывает
все предметы и явления и вне которого нет ничего: «язык повсюду», «все есть
язык». Б. определяет культуру как «поле дисперсии языков». Для него изменить язык
— значит изменить мир. Радикальное преобразование общества он надеется
осуществить с помощью «революции в собственности на символические системы».
Свои
новые взгляды Б. развивает в работах «О Расине» (1963), «Критические очерки»
(1964), «Критика и истина» (1966), «Основы семиологии» (1965), «Введение в структурный
анализ рассказов» (1966), «Система моды» (1967) и др. Как и др. явления,
искусство рассматривается с т.зр. знака и языка, как формальная система, в которой
главным выступает не содержание и смысл, но форма и порождающая смысл
структура, «кухня смысла». Существенно меняется понимание письма. Оно превращается
в «реле», которое не включает, а отключает литературу от общества и истории.
Письмо становится средством преодоления естественного языка, техникой
«выпаривания» смысла слов и создания «косвенного языка», вторичных значений,
коннотаций, которые являются имманентными, эндогенными образованиями.
В
1970-е гг. во взглядах Б. произошли новые изменения, которые затронули прежде
всего «письмо». Теперь оно становится особой практической деятельностью, для обозначения
которой Б. употребляет термины «письмо-текст», «чтение-письмо» и «текстуальный
анализ», поскольку результатом письма выступает текст, принципиально
отличающийся от традиционного произведения. «Произведение» представляется Б.
устаревшим, ньютоновским понятием, тогда как «текст» — современным,
эйнштейновским. Первое предстает как нечто готовое и законченное, обычно
отождествляемое с книгой. Оно находится в рамках литературной традиции и культуры,
подчинено общему мнению (доксе). «Текст всегда является парадоксальным». Он нарушает
все традиции, не укладывается ни в какие жанровые рамки и представляет собой
«не эстетический продукт, а означающую практику не структуру, а структурирование,
не предмет, а труд и игру». К «текстам»
относятся фактически все бартовские работы 1970-х гг.: «S/Z» (1970), «Империя
знаков» (1970), «Удовольствие от текста» (1973).
***
Французский
литературовед, философ-структуралист. Основатель Центра по изучению массовых
коммуникаций (1960), профессор Практической школы высших знаний (1962),
руководитель кафедры литературной семиологии в Коллеж де Франс (с 1977). Погиб
в автокатастрофе.
Основные
работы: «Нулевая степень письма» (1953), «Мифологии» (1957), «О Расине» (1963),
«Критические очерки» (1964), «Элементы семиологии» (1964), «Критика и истина»
(1966), «Система моды» (1967), «S/Z. Опыт исследования» (1970), «Империя
знаков» (1970), «Сад, Фурье, Лойола» (1972) и др.
Несмотря
на значительный тематический разброс и множественность философских интересов
Б., можно выделить основную тематику не только всего его творчества, но и
структуралистской традиции в целом – принципы и методы обоснования знания.
Проблема языка при этом фактически вытесняет проблему сознания в том виде, в котором
сознание как далее неразложенный атом, на каком строится любое обоснование
знания, присутствует в философской традиции. По этим представлениям языковая
деятельность предшествует любым когитальным или перцептуальным актам познания,
фиксированию любых субъект-объектных оппозиций. Таким образом, язык становится
условием познания феноменов «сознания», «бытия» и пр. Фундаментальная для структурализма
тема обоснования знания разрабатывается Б. на материале культурно-исторического
содержания.
Подвергая
анализу конкретные исторические «срезы» этого материала, а таковым выступает и сугубо
литературное творчество, и системы моды, этикета, различные социальные
структуры, Б. пытается выявить общие механизмы порождения и функционирования этих
систем, причем в таком виде, чтобы все эти явления культуры выглядели
связанными друг с другом через их, как считает Б., исконно знаковую природу.
Понятно, что семиотический модус того или иного культурного явления будучи
возведен в ранг атрибута усложняет, а зачастую и полностью вытесняет
исследование других, не знаковых, аспектов этого явления. Однако подобная
парадигма исследования, а именно представления разрозненных, внешне не связанных
культурных образований как транзитивно сообщающихся через институт языка, и функционирующих
согласно его закономерностям, приводит к построению качественно новых моделей и
постановке таких вопросов, которые фактически не могли возникнуть в до-структуралистскую
эпоху. Так, например, по Б. возможно решение оппозиции между социальной и природной
детерминацией субъекта в литературном творчестве.
В
своей первой работе «Нулевая степень письма» Б. развивает такое понимание
термина «письмо», которое, с одной стороны, опирается на самотождественный
национальный язык (здесь фактически растворены типы художественного, научного,
религиозного и прочих «языков»), а с другой – на совершенно
недифференцированную область индивидуального, личностного писательского
«стиля», понимаемого как биологическая детерминация по сути любого субъективного
литературного действия. Свою задачу, в этом случае, Б. видит в поиске тех типов
письма, которые и определяют специфику построения конкретно художественного
произведения. Из того, что письмо само по себе не представляется до конца, во всех
своих формах, актуализируемым в каком-либо конкретном, единичном событии,
следует, что его частные актуализации связаны с различным набором условий
(культурных, социальных, политических и т.д.), а это значит, что письмо,
по-существу – способ реализации индивидуального во всеобщем, причем в таком
виде каждый творческий акт индивида воспринимается социумом как некое
осмысленное усилие, доступный общественному пониманию продукт творчества.
Впоследствии
Б. пытается дифференцировать свою теорию письма в терминах разного рода
отношений между знаками. Такими отношениями выступают в «Критических очерках»
синтагматические, парадигматические и символические отношения. И если
символическое отношение между означаемым и означающим в достаточной мере было
исследовано в семиотике, то синтагматическое знакоотношение, трактуемое как специфическая
ассоциация между знаками сообщения на уровне означающего, а также
парадигматическое знакоотношение как ассоциация между элементами на уровне
означаемого, объединяющая знаки, родственные по смыслу, возникают в этой
области знания как совершенно новые методы анализа самых разных культурных
явлений; более того, Б. закрепляет за каждым
из этих трех типов знаковых отношений различные виды художественного сознания,
и как реализацию этих типов – различные виды художественных произведений.
Несмотря на явную потребность в уточнении и расширении этой семиотической
парадигмы на материале конкретно-литературного свойства, Б. в середине 1960-х
оставляет, в какой-то мере, литературоведческие исследования, чтобы обратиться
к социальной проблематике – анализу массовых коммуникаций.
Под
влиянием работ Леви-Стросса Б. приходит к заключению о том, что коль скоро
структурный подход позволяет обнаружить не ассоциативные, по аналогии с существующими,
механизмы социального творчества в различных обществах (а у Леви-Стросса это первобытные),
т.е. не случайные механизмы, зачастую примитивно сводимые к тем или иным
социальным институтам, а саму кинематику отдельной культуры – «социо-логику»,
конкретно-историческую систему духовного производства, то вполне правомерно
распространение этого метода с анализа примитивных культур на исследования
современных. («Цель мыслительного творчества современных интеллектуалов, –
писал Б. в 1971, – состоит в уяснении следующего: что нужно сделать для того,
чтобы две крупнейшие эпистемы современности – материалистическая диалектика и диалектика
фрейдистская – смогли объединиться, слиться и произвести на свет новые
человеческие отношения».) «Социо-логика», таким образом, должна способствовать
изучению тех моделей культурного творчества, которые лежали бы в основе не только
литературы или дизайна, но и детерминировали бы общественные отношения
конкретного социума, а значит были бы принципами всевозможных самоописаний и самоидентификаций
этой культуры. Другими словами, были бы смысло-образовательными возможностями
культуры. Интерес к нелитературным источникам анализа привел Б. к исследованию
структурных особенностей женской одежды в журналах мод 1958–1959.
Основной
пафос работы «Система моды» состоит в выявлении взаимной конверсии различных
типов творчества и производства: языка фотографии, языка описания, языка
реалий, языка технологий производства. Б. пытается найти специфическую область
общения этих языков, выясняя возможности перехода элементов одних языков в другие.
Благодаря этой методологической перспективе Б. удается обнаружить
неравнозначные зависимости между языками выделенных типов, а также ментальную
конструкцию, лежащую в основе «семиологического парадокса» – следствия этой
неравнозначности. Суть этого парадокса состоит в том, что общество, постоянно
переводя элементы «реального языка» – по сути своей «вещи» – в элементы речи,
или знаки, пытается придать элементам означения «рациональную» природу. Таким
образом возникает парадоксальная ситуация превращения «вещей» в смысл и наоборот.
Поиск разнообразных смыслопорождающих механизмов того или иного культурного
периода приводит Б. к признанию рядоположенности любой теоретической и практической
деятельности, от эстетической до инженерно-технической или политической.
Эпицентром исследовательских интересов Б. выступает, однако, не сама система
знаков и денотативных значений, а возникающее в процессе коммуникации поле
«коннотативных» значений, которые и позволяют тому или иному обществу дистанцироваться
в культурно-историческом плане от иных обществ, с их особыми коннотативными
содержаниями.
Поставив
проблему «семиологического парадокса», Б. утверждает, что в массовом сознании
происходит фетишизация языка, а само сознание становится пристанищем
разнообразных мифов, коренящихся в наделении языковых конструкций силой
описываемых ими вещей и явлений. С другой стороны, вещи и явления сами начинают
претендовать на «рациональность» и наделеность смыслом (феномен товарного
фетишизма). (См. также Означивание, Пустой знак, Скриптор, «Смерть Автора»,
Текстовой анализ, Эротика текста.)
Список литературы
Нулевая
степень письма // Семиотика. М., 1983
Избр. работы: Семиотика. Поэтика. М., 1994
S/Z. M., 1994
Мифологии. М., 1996
Camera lucida. Комментарии к фотографии. М.,
1997
Фрагменты речи влюбленного. М., 1999
Le grain de la voix. Paris, 1981
Le brutssement de la langue. Paris,
1984
L'aventure semiologique. Paris, 1985.
Чиковани
Б.С. Современная французская литературная критика и структурализм Ролана Барта.
Тбилиси, 1981
Силичев Д.А. Проблемы «письма» и литературы в концепции
Р. Барта // Вопросы литературы. 1988. №11
Косиков Г.К. От структурализма к постструктурализму.
М., 1998
Heath S. Vertige du deplacement. Paris, 1974
Sontag S. L'ecriture meme: a propos de
Barthes. Paris, 1982
Calvet L.-J. Roland Barthes. Paris,
1990.
Для
подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://ariom.ru/
|