Джеральд Даррелл
Джеральд Даррелл
В. Флинт
Джеральд Даррелл, незаурядный человек и
писатель-натуралист, известный, без преувеличения, во всем мире.
Так уж случилось, что вот уже более четверти века я
оказался в известной степени связанным с жизнью и работой Джеральда Даррелла.
Знакомство с ним состоялось в одностороннем порядке, без прямого участия самого
Даррелла, но оно оказалось настолько ярким, что я помню нашу первую «встречу»
так, будто это было вчера: кто-то из коллег-аспирантов помахал передо мной
тоненькой скромной книжечкой в бумажной обложке и сказал: «Взгляни, занятная
вещь. Фамилия автора ничего мне не говорит, какой-то Даррелл, но написано
здорово!» Называлась книга «Перегруженный ковчег». В тот же вечер, проходя мимо
киоска около одной из станций метро, я поинтересовался, без особой надежды и,
по правде говоря,— желания, нет ли в киоске этой книги. Она была, и продавец
вытащил ее из большой стопки. Как странно это звучит сегодня — новая книга
Даррелла свободно продается в обычном газетном киоске! Дома я раскрыл книжку —
и пропал! До тех пор, пока не прочел последнюю страницу, не мог оторваться. Все
привлекало в этой книге: и совершенно особый угол зрения, под которым автор
смотрел на мир природы, и необычный, удивительный стиль письма, и тонкий юмор,
и своеобразная, доверительная манера общения с читателем. Скажу без
преувеличения: я был очарован. Шел 1958-й год. Именно тогда началось
триумфальное вступление английского писателя-натуралиста Джеральда Дар-релла в
нашу литературу о природе.
Вскоре была переведена вторая книга Даррелла, «Земля
шорохов», которую я прочел с неменьшим восторгом. Где-то в подсознании мелькала
мысль о том, что неплохо было бы познакомиться с автором покороче, но путей к
этому я не видел.
«Сближение» произошло неожиданно — мне предложили
написать предисловие к новой книге Даррелла «Зоопарк в моем багаже». Это
заставило меня ближе и внимательнее ознакомиться с жизнью автора, с его
деятельностью и литературным творчеством. Передо мной открылся поистине
удивительный человек, щедро и многосторонне одаренный от природы, необыкновенно
притягательный и симпатичный, неординарный во всех отношениях, с собственным,
каким-то особенно теплым мироощущением. Любовь к природе, ко всем ее творениям
неотъемлема от натуры Даррелла, она составляет важнейшую сторону его жизни,
определяющую линию его собственной житейской философии. Надо ли удивляться, что
со времени работы над этим предисловием я безоговорочно подпал под обаяние
Даррелла, стал его верным и постоянным пропагандистом в нашей стране.
Практически все книги Даррелла, переведенные и изданные с тех пор в СССР,
выходили с моими комментариями и предисловиями. А книг вышло много: «Гончие
Бафута», «Под пологом пьяного леса», «Три билета до Эдвенчер», «Поместье-зверинец»,
«Путь кенгуренка», три автобиографические повести о детстве Даррелла, «Поймайте
мне колобуса» и многие другие. В сущности, неизвестными советскому читателю
остались всего несколько произведений Даррелла, и не потому, что там было
что-то «такое», а по причине их некоторой художественной и информационной
бледности. Не поставим это ему в упрек — ведь даже у самых известных писателей
бывают слабые вещи.
Популярность Даррелла в нашей стране поистине
необыкновенная. Я бы даже сказал, что советские читатели знают и ценят его
гораздо больше, чем соотечественники. Сегодня купить перевод книги Даррел-ла не
только в газетном киоске, но и в книжных магазинах практически невозможно — и
это несмотря на довольно значительные тиражи и многочисленные переиздания, несмотря
даже на то, что Даррелла начали переводить на языки народов СССР. Более того,
за прошедшие десятилетия «мода» на него не только не потускнела, но возросла и
укрепилась. Из всех натуралистов, пишущих о природе, Даррелл, несомненно,
пользуется у нас самой большой известностью.
Истоки такой популярности в его книгах. Именно они
создали, определили, высветили образ их автора в представлении советских
читателей. Самого же Даррелла мы, так сказать, лично не знали. Поэтому легко
понять тот интерес, который возбудила во всех поклонниках Даррелла весть о его
возможном приезде в Советский Союз для участия в съемках многосерийного
телефильма о природе СССР и ее охране. Больше других, пожалуй, волновался я,
ожидая встречи с человеком, ставшим мне дорогим и близким за многие годы работы
над его книгами. Ведь до тех пор мы обменялись лишь несколькими довольно
официальными письмами. Каким-то он окажется на самом деле?
Переговоры о съемках телефильма затянулись почти на
три года, но, к счастью, завершились успешно. Осенью 1984 года Даррелл побывал
в Москве, но я был в экспедиции, и мы разминулись. А весной следующего года я и
мои коллеги-зоологи узнали: Даррелл снова в Москве! На этот раз встреча наша
состоялась. Она произошла в холле гостиницы «Будапешт». Я хорошо представлял
себе внешность Даррелла по нескольким портретам, которые были опубликованы в
его книгах (сравнительно молодой красивый мужчина с темной бородой и грустными
глазами), но не учел, что пролетели годы, и годы непростой жизни, поэтому
оказался не совсем готов к встрече. Тем не менее, когда в дверях холла появился
грузный мужчина с загорелым обветренным лицом, на котором особенно контрастно
выделялись совершенно белая борода и светло-голубые, лучистые глаза, я сразу
узнал его. Во всей осанке вошедшего чувствовалось спокойствие, ощущение
собственного достоинства и даже какая-то властность. Я заметил, как глаза всех,
сидящих в холле, устремились на Даррелла, как люди начали перешептываться и
переглядываться, безошибочно угадывая неординарность вошедшего человека. (Такое
же почтительное любопытство мне пришлось наблюдать в Кении по отношению к
Бернгардту Гржимеку, когда он появлялся в общественных местах.)
Как ни странно, но Даррелл тоже сразу «узнал» меня
(вероятно, по описанию Джона Хартли — своего неизменного помощника и героя
многих книг, с которыми я познакомился раньше. А может, существуют какие-то
флюиды?) Мы дружески обнялись, и с той минуты между нами возникла настоящая
личная дружба. Вместе мы побывали в Астраханском заповеднике, в погоне за сайгаками
проехали Калмыкию, много гуляли по Москве и говорили, говорили, говорили... Нам
было о чем говорить. И теперь без ложной скромности и с полной ответственностью
я могу утверждать, что знаю Даррелла лучше, чем кто-либо другой в нашей стране.
Программа пребывания Даррелла и его жены Ли в
Советском Союзе была не только насыщенной, но и утомительной. Помимо посещения
ряда труднодоступных заповедников (Дарвинского, Баргузинского, Таймырского и
многих других), где велись съемки телефильма, помимо осмотра различных
архитектурных и исторических памятников в Москве, Самарканде, Бухаре, Рязани и
других городах, помимо внимательного знакомства с Московским зоопарком и
Птичьим рынком Дарреллу пришлось участвовать в бесчисленных официальных и
неофициальных встречах с советскими читателями — любителями его книг. Для
каждого у него находилось теплое слово, каждому он оставил автограф на книге
(иногда сопровождаемый шутливым рисунком), так что к концу поездки от
бесконечных надписей, по выражению самого Даррелла, правая рука у него стала
значительно сильнее левой. Пожалуй, не будет преувеличением сказать, что он
оставил автографы не менее чем на тысяче книг!
Организация поездки Даррелла по нашей стране
заслуживает всяческих похвал. В каждом из посещаемых им заповедников его с
нетерпением ждали. Самые редкие звери и птицы, самые красивые уголки природы —
все это демонстрировалось сотрудниками заповедников с любовью и гордостью, с
желанием как можно больше рассказать долгожданному гостю о природе нашей
страны. И Даррелл понял и по достоинству оценил это стремление — в своей
недавно вышедшей, великолепно иллюстрированной книге «Даррелл в России» он с
восторгом отзывается и о самой природе Советского Союза, и о людях, которые
заняты ее изучением и охраной. Да и в других выступлениях в печати и по радио
он неоднократно возвращался к профессиональному и объективному анализу
состояния охраны природы в СССР, особо выделяя в качестве достижений создание
сети питомников по разведению редких и исчезающих видов и, разумеется, развитую
и научно обоснованную систему охраняемых территорий.
Но далось Дарреллу это путешествие нелегко. Тысячи и
тысячи километров в самолете, на автомобиле, вертолете, катере, моторных
лодках, а иногда и верхом, в жару и в холод, часто в непроглядной пыли степных
и пустынных дорог. А Джеральду Дарреллу сейчас за шестьдесят, и здоровьем
особым он отнюдь похвастаться не может — болезнь почек все настойчивее дает о
себе знать. И все же он ни на минуту не терял живого интереса к окружающему,
чувство юмора не покидало его ни при каких ситуациях. Как-то после мучительного
переезда из Астрахани в самую сердцевину степей Калмыкии, когда на лицах всех
участников лежал сантиметровый слой тончайшей пыли, на вопрос о самочувствии
Даррелл слабым голосом ответил: «Жив еще. Пока жив!». И тут же пришел в восторг
от белой парадной юрты, которую поставили для него среди безлюдной степи.
Я столь подробно останавливаюсь на совместном
путешествии с Дарреллом и вспоминаю дни и часы общения с ним потому, что это
дало мне редкую возможность проверить те представления о нем, которые сложились
у советского читателя (не без моего участия как автора предисловий) на
основании его книг. И надо сказать, оценка наша оказалась в целом правильной,
хотя некоторые акценты, пожалуй, пришлось сместить. Единственное, что
необходимо полностью исключить, это представление о Даррелле как об
ученом-зоологе. Он не зоолог в строгом понимании этого слова и вообще не
ученый, а просто превосходный значок и любитель животных. Ни склонности к
систематическому изучению их, ни соответствующего образования у Даррелла нет,
да, может, это и к лучшему. Научный профессионализм, как правило, убивает
непосредственность восприятия. А вот то, что он искренне любит животных, любит
природу, болеет за ее будущее,— это оказалось совершенной правдой. В
искренности его восторгов при виде стада овцебыков на Таймыре, колоний бакланов
и цапель в дельте Волги, токующего глухаря в Дарвинском заповеднике или стерхов
в Окском питомнике редких журавлей сомневаться не приходится — они неподдельны.
Полное доверие вызывает и его высокая оценка мер по охране природы в СССР, и
это понятно — Дар-реллу показали самые выигрышные из них, оставив вне поля
зрения все конфликтные ситуации. Но самое главное, что подтвердило недолгое
общение с Даррел-лом, это его личные качества. Он действительно оказался
замечательным, поистине незаурядным человеком, мягким, добрым, доброжелательным
и в каком-то смысле восторженным, каким и рисовался в нашем воображении.
Буквально у каждого, кто с ним беседовал или просто задавал ему вопрос,
оставалось чувство соприкосновения с другом, понимающим самые интимные движения
души, чутко отвечающим на них. Это счастливый и крайне редкий дар.
Джеральд Даррелл многое делает для пропаганды охраны
природы во всем мире. Понимая, что основа охраны животных — это знание и
любовь, порождаемая знанием, Даррелл в соавторстве со своей женой, Ли Даррелл,
выпустил книгу «Натуралист-любитель», своего рода энциклопедию для начинающего
естествоиспытателя, продуманно составленную и превосходно иллюстрированную
(жаль, что у нас нет таких книг!).
Особое внимание Даррелл уделяет телевидению. На первых
порах это были лекции, сопровождавшиеся показом наиболее интересных животных.
Затем последовал полнометражный, но еще в известной мере любительский телефильм
о зоопарке в Джерси, где Даррелл выступал в роли ведущего. Успешный дебют
послужил причиной приглашения Даррелла участвовать в съемках уже
профессионального 13-серийного телефильма о природе и животных различных
уголков нашей планеты. История создания этого телефильма легла в основу книги
«Натуралист на мушке». Таким образом были убиты как бы два зайца. Съемки фильма
всегда сопряжены с весьма обременительными обязанностями, и Дарреллу вместе с
его верной спутницей. Ли, пришлось в короткие сроки побывать в ряде сильно
удаленных друг от друга мест — на севере Европы, на Шетландских островах, и на
юге ее, в Камарге, в Африке и Северной Америке. Такой разброс «мест действия»
не мог не сказаться на целостности восприятия, и книга «Натуралист на мушке», в
отличие от телефильма, получилась, на мой взгляд, несколько более
поверхностная, нежели другие уже известные нам произведения Дар-релла.
Комичностью ситуаций автор нередко пытается компенсировать глубину и духовность
общения с животными, что так характерно для его более ранних книг. Однако
зарисовки природы по-прежнему блещут удивительной точностью, выразительностью и
умением выделить главное. Написанная, по-видимому, не без коммерческих мотивов,
книга тем не менее в художественном плане не выпадает из общего ряда работ
Даррелла и ничем не выдает ни его возраста, ни известной жизненной усталости,
даже при описании свидания с местами его детства на острове Корфу. А главное —
она, как и ранее, славит красоту и непреходящую ценность природы, зовет людей к
ее охране. Читатель почувствует это сам. Многосерийная телепередача «Даррелл в
России», посвященная природе нашей страны,— тоже прежде всего вклад в общее
дело сохранения природы нашей планеты. Миллионы советских телезрителей могли
недавно в этом убедиться. Но мне видится здесь и нечто большее: работа над этой
телепередачей служит упрочению контакта и взаимопонимания между народами, а в
конечном итоге — делу укрепления мира на Земле. Это в духе Даррелла.
Список литературы
Для подготовки данной работы были использованы
материалы с сайта http://www.biodan.narod.ru
|