Анатолий Андреевич Ким
Анатолий Андреевич Ким
(род. 1939)
КИМ,
АНАТОЛИЙ АНДРЕЕВИЧ (р. 1939), русский прозаик, драматург. Родился 15 июня 1939
в с.Сергиевка Тюлькубасского р-на Чимкентской обл. (Казахстан) в семье
преподавателей-корейцев, чьи предки поселились в России в середине 19 в. Учился
в Московском художественном училище «Памяти 1905 года», выступает и как
художник и оформитель собственных книг. В 1971 заочно окончил Литературный
институт им. А.М.Горького. Начал с публикации рассказов и повестей, тематически
связанных с Дальним Востоком и Сахалином и несущих на себе печать национального
корейского миросозерцания, быта, фольклора и художественной образности,
напоминающей порой четкую и виртуозную графику южноазиатских мастеров (рассказы
Шиповник Мёко, Акварель, оба 1973; повесть Поклон одуванчику, 1975; сборники
Голубой остров, 1976, Четыре исповеди, 1978, Соловьиное эхо, 1976, опубл. 1980,
Нефритовый пояс, 1981, Собиратели трав, 1980, опубл. 1983, с посвящением «моей
дорогой матери»). Тяготение к лирико-философской медитативности, сюжетной
размытости, медленному, детально-вдумчивому развертыванию повествования
проявились в повести Кима Луковое поле (1976, опубл. 1978), где героем выведен
один из характерных для отечественной словесности 1970-х–1990-х годов, с ее
апологией аутсайдерства, типов – опустившийся бродяга, наделенный, при всей
беспорядочности внешнего бытия, психологической тонкостью и душевной чистотой,
а «идейную» нагрузку принимают на себя сквозные образы-символы, знаменующие
всеединство человечества и природы. Сплав риторики, смысловой
многозначительности («ложной», по мнению некоторых критиков) и поэтичности,
подкрепленной ритмической организацией словесной ткани и внешней алогичностью
повествования, меняющего углы зрения, временную и пространственную локализацию,
отдаляет прозу Кима от иллюзии достоверности, приближая к символической
универсальности даже в тех случаях, когда в основу сюжета положена
жизнеподобная ситуация (повесть Лотос, 1980, где рассказывается о прощании
художника с умирающей матерью, и Смерть, в традициях, близких к буддизму и
суфизму, выступает как процесс преображения души, а Творчество – в духе
известного латинского афоризма о «вечности» искусства – как способ дать
бессмертие земному бытию). Реальность и миф, психологизм и дискурс, зооморфизм
и сквозной для Кима тезис о взаимосвязанности и взаимопереходности всего
сущего, воплощенный в идее переселения душ, отличают и одно из наиболее
заметных произведений Кима – роман-сказку Белка (1985). Судьба четырех
друзей-художников, «заговор зверей», проблема зла и «скотского» (т.е.
мефистофельского, дьявольского начала) в человеческой природе, продолжая одну
из продуктивных линий развития западноевропейского философского романа 20 в.
(Люди или животные? Веркора), у Кима разрешается соотношением конечного и
грешного человеческого бытия с вечной правдой искусства, дающего возможность
человеку через акт творчества (соравного Божественному акту творения) в далекой
перспективе обрести свою высшую, анти-звериную суть и бессмертие, даруемые как
награда тому, кто «сотворит свою жизнь по-человечески», созидая, а не убивая
(ибо нельзя стать бессмертным, отняв жизнь у другого). Интерпретация
«художника», «человека творящего» как лучшего представителя рода, противостоящего
сытой приземленности, «животности» филистера (мещанина, бюргера, обывателя),
имеет своим первым литературным прецедентом концепцию немецких романтиков
(Э.Т.А.Гофман, братья А.В. и Ф.Шлегели), с которыми (особенно с первым) Кима
роднит и эклектичность «мозаичного» повествования, загадочность и
фантасмагорийность многопланового текста (тайна – одно из ключевых понятий
поэтики Кима), словесная избыточность, пристальное внимание к явлениям
метемпсихоза. Последнее, соединенное со взглядом на цивилизацию с космической
точки зрения и апокалиптическими прогнозами относительно будущего человечества,
проявилось в самом известном романе-притче Кима – Отец-Лес (1989). «Полифония»
образов трех поколений дворянской семьи Тураевых, судьбами и мыслями тесно
связанных с мощной и таинственной жизнью большого мещерского леса, помогающего
им перейти от суеты, мелочности и злобы в светлое ощущение радостного слияния с
миром, купца Ферапонтова, сержанта Обрезова и других, сплетающихся с образами
Змея-Горыныча и дерева, символизирует столь близкую Киму идею всеединства
планеты, в которое человек вносит дисгармонию, бездумно разрушая Лес,
естественную природу не только вторжением в нее (многозначный образ богини
плодородия Деметры-Земли, «разведенной» с крестьянином и «механически»
насилуемой химикатами и т.п.), но и отступлением от «закона» дерева,
воплощающего высшую свободу: интенсивной внутренней работы (Ким разделяет
буддийскую теорию духовности всех форм жизни на земле) при отсутствии
какого-либо насилия, попрания свободы другого. Здесь становится особенно
отчетливой христианская тенденция, вызревающая в горниле многоразличных
религиозно-философских напластований прозы Кима (в т.ч. итог романа Белка:
«...надо стойко и неустанно работать для накопления всеобщей энергии добра»).
Христос сам является Звездным (и огорченным) Гостем в конце романа, оставляя
его герою – сгустку человеческих страстей и боли – одну надежду: «В новом мире
я сначала умру от ненависти, которая исходит от моего одиночества, а затем
воскресну от любви, которая не сможет умереть вместе со мной. И на земле
вырастет новый Лес, благоухающий, без гнева и зла...»
«Ноосферное»,
по определению некоторых критиков, художественное мышление Кима модифицируется
в фантастически-мифологическую философскую притчу в повести Поселок кентавров
(1992), где в традициях, заставляющих вспомнить Дж.Свифта, писатель
рассказывает о конфликте двух миров: видимого, суетного и грешного, в котором
живут и противоборствуют люди, кентавры, лошади и амазонки, и высшего,
незримого – всемогущих существ, вершащих нравственный суд над «животным» миром,
над человечеством, в конце концов уничтожающего себя тяготением к животности,
своей грубой корыстной чувственностью.
В
романе Онлирия (1995) философско-провиденциальная символика развернута писателем
на основе библейских текстов и манихейских представлений об истории
человечества как Мировой Игре между Богом и созданным им же Князем зла. Однако
здесь Ким полагает возможным и спасение человечества, его Воскресение в царстве
бессмертия Онлирии. Проза Кима представляется одним из вариантов продолжения
линии, намеченной в современной отечественной литературе фантастом-ученым
И.А.Ефремовым (роман Туманность Андромеды и др.), с стремлением к космизму и
интеллектуальному анализу – с учетом, однако, большей лиричности, сложной
метафоричности, сюжетной размытости (особенно в ранних вещах), введением
религиозно-мифологической символики и обостренной «экологичности» проблематики
у Кима и принципиально иным знаком отношения к растущей технократической мощи человека,
оцениваемой Кимом как амбициозно-дьявольский путь к саморазрушению.
Список литературы
Для
подготовки данной работы были использованы материалы с сайта
Список литературы
Для
подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://belolibrary.imwerden.de
|